Читать книгу "Чудовище и чудовища  - Барбара Морриган"

– А твой отец? – Сэм поднял глаза на Мао.

Отец Мао был добрым понимающим человеком, но при этом отличался отстранённостью и молчаливостью. В чём-то это даже делало его аристократичным, хотя по профессии он был обычным плотником. Но Сэм, несмотря на их тесные отношения с Мао, ещё ни разу не побывал у него дома, потому что у того была старая договорённость с отцом: они никого не приглашали, и уж тем более тех, с кем имеют что-то большее, чем дружбу. В детстве Мао злился на это дурацкое правило, потому что иногда, когда на улице начинался дождь или сгущалась ночная темнота, ему хотелось привести кого-то из друзей, чтобы усесться на полу у камина и пить горячее молоко с мятой, болтая обо всём на свете. Но с возрастом он начал понимать изначальный замысел этой затеи. Когда мама умерла, в доме на первое время стало очень пусто. Он по-прежнему выглядел так же – мужчины всегда сами поддерживали чистоту и обеспечивали себя тёплой едой даже в самые бедные времена. Но никто больше не читал по вечерам, поджав под себя ноги и иногда прерываясь, чтобы отпить травяного чая из большой глиняной кружки. Никто не садился играть на цимбалах, прикрыв глаза и заставляя весь дом затихнуть, растворяясь в звенящем звуке, отражающимся от старых деревянных стен. Но отец, даже несмотря на огромное количество работы, всё сильнее старался вернуть в дом то тепло, что приносила его жена. Сначала неумело, молча усаживаясь у камина рядом с Мао, читающим одну и ту же книгу в третий раз. Затем, несмотря на привычку молчать, заводил с ним беседы о мире, старых легендах или повседневных вещах. И вскоре маленький Мао начал замечать, что снова возвращается туда как домой. Совсем скоро он начал помогать отцу в его мастерской, а потом и подрабатывать у других мастеров. И, возвращаясь в их с отцом лачугу, он ещё с порога чувствовал такой привычный запах кускуса с овощами и слышал неумелые попытки отца, при всей его немузыкальности, наигрывать что-то на выточенной им же пан-флейте. И в этом храме спокойствия, укрывшем их от общей беды, было что-то действительно сакральное, словно логично продолжающее тот свет, что когда-то излучала мама. Мао в какой-то момент понял, как сложно его отцу было создать маленький мир только для них двоих, и как сильно чужие люди разрушали бы его. Да и с годами, когда отец наконец переступил через себя и снова стал встречаться с другими женщинами, он никогда не приводил их в дом. Он отпустил свою жену, как и было должно, но всё равно оберегал все воспоминания, связанные с ней. А потому, даже если и позволял себе сблизиться с кем-то, то делал это максимально далеко от дома. Мао тоже в какой-то мере испытывал это возвышенное уважение к дому, а потому, даже людей, западавших ему в душу сильнее других, он тоже любил вне этих стен.

– Он сейчас на севере, – ответил Мао, помогая Сэму дойти до входных дверей, – там опять обрушения.

– Такие сильные? – прохрипел Сэм.

– Ага. Со всех концов Охайи пришлось съезжаться.

Мао не забыл об их с отцом договорённости, и чувствовал себя виноватым за то, что ведёт Сэма домой. Но его полууобморочное состояние, разбитый нос и невозможность ступить и шагу волновали рыжего куда больше.

Мао втащил парня в тёмный прохладный дом и усадил на низкий диван. Затем он зажёг лампу на стене и спешно растопил камин.

– Давай-ка, – парень присел рядом с Сэмом, положил его голову себе на колени и принялся аккуратно вытирать кровь с его носа кухонным полотенцем, – вот так, – заботливо и сосредоточенно бормотал парень, – болит?

– А ты как думаешь? – слабо усмехнулся Сэм, закашлявшись и вздрогнув от мгновенно отозвавшейся боли в рёбрах.

– Я думаю, что у тебя просто талант влипать в неприятности, – улыбнулся Мао.

– Да я же ничего не сделал! – обиженно проговорил Сэм.

– Согласен, но видимо тут от тебя ничего делать и не требуется.

– Заткнись, – пробубнил Сэм.

Оттерев кровь с лица Сэма, Мао занял полулежачее положение, всё ещё позволяя тому лежать на своих коленях. Заметив, что Сэми задремал, парень тоже начал проваливаться в неглубокий сон, иногда беспокойно вздрагивая и открывая глаза, чтобы проверить, всё ли в порядке с камином.

– Мао, – спустя полчаса тихий голос Сэма снова заставил его моментально открыть глаза.

– Что такое? – сонно ответил рыжий.

– У тебя осталось?

– Что? – парень непонимающе захлопал глазами. Затем до него наконец дошло, что Сэм имеет в виду, и он озабоченно посмотрел на него, – ты разве не завязал?

– Мне очень больно, – почти всхлипывая протянул Сэм. Мао это здорово напугало – ему ещё не доводилось видеть Сэма в настолько уязвимом положении. Тот постоянно искал позу, в которой боль не будет такой интенсивной, пытался как можно более поверхностно дышать и мучился от слипающихся от усталости глаз, но невозможности уснуть.

– Пожалуйста… – взмолился Сэм.

– Эй, тихо, – прошептал Мао, запустив руку в карман. Он извлёк оттуда плотный льняной мешочек и, достав, немного содержимого, приподнял голову Сэма и аккуратно заложил ему под губу небольшой пучок липкой высушенной травы. Мао молча смотрел на снова откинувшегося на его колени и тяжело дышавшего друга.

Сэм стиснул зубы и старался абстрагироваться от ноющей боли, разливающейся по всему телу. Ему было сложно соображать, но даже так он осознавал, что только что сделал. Что удивительно – он не испытывал чувства вины. Скорее отчаянное разочарование, будто этот момент так или иначе наступил бы, и это был просто вопрос времени. Он ощущал, как боль постепенно начинает отступать, давая мышцам расслабиться, и черепная коробка заполняется легкостью. Эти ощущения, бесспорно, были приятны, но Сэм не испытывал от этого никакой радости. Наконец, спустя несколько минут, он почувствовал, как измождённость наконец-то берёт своё, и вскоре поддался долгожданному сну.

* * *

– Сэм, ты точно уверен?

Мао следовал за хромающим другом по освещённой утренним осенним солнцем улице.

– С меня хватит, – прорычал Сэм, – эти грязные махаки перешли черту, – Джио!

Парень нервно постучал в дверь дома лидера Сопротивления, и тот спустя минуту показался на пороге.

– Сэми? Чем обязан? – приветливо улыбнулся он.

– Я хочу ещё раз обсудить твой план.

– Я рад, что ты изменил своё мнение, – задумчиво проговорил Джио, ставя кружку горячего чая на стол, за которым сидели Мао и Сэм, – но я не могу тебя не спросить. Ты принял это решение из-за того, что пострадал сам, или из-за того, что на самом деле веришь, что мы можем что-то изменить?

– Это странный вопрос.

– И всё же?

– Не спорю, я вчера не обрадовался. Но это помогло мне понять, насколько далеко они зашли.

– Но не случись этого, ты бы не решился, ведь так?

– Может, и так. Но что это меняет?

– Я просто убеждён, что добиться чего-то можно только тогда, когда веришь в это всей душой. Вне зависимости от того, что с тобой случится. В нашем случае это особенно важно.